Четыре сезона [litres] - Стивен Кинг

Тем не менее я взял с него слово никому не говорить про мои писания. Он, разумеется, пообещал и тут же раззвонил об этом всем и каждому, после чего скрывать мое тайное занятие стало совершенно невозможно. Большинству ужасно нравились мои рассказы о погребенных заживо, о казненных преступниках, восставших из мертвых, чтобы отомстить приговорившим их судьям, о маньяках, делающих из своих жертв котлеты, но главным образом о частном детективе Курте Кэнноне, который, «выхватив свой «магнум», принялся отправлять патрон за патроном в разверстую зловонную пасть маньяка».

Почему-то я старательно избегал слова «пуля», употребляя только «патрон».

Впрочем, из-под моего пера выходили не одни лишь «ужастики». Была, к примеру, серия рассказов про Ле-Дио, маленький французский городок, который в 1942 году подразделение американских героев-пехотинцев пыталось отбить у фрицев (я тогда не знал, что союзные войска высадились во Франции лишь в 1944 году). На протяжении пяти лет – с девяти до четырнадцати – я написал четыре десятка рассказов о кровопролитных уличных боях в Ле-Дио, причем последняя дюжина появилась на свет исключительно по настоянию Тедди, который от этих историй был просто без ума (мне же они к тому времени осточертели до смерти). Он проглатывал страницу за страницей, при этом глаза у него были как полтинники, пот струился по физиономии, а в голове, похоже, грохотала канонада. Мне, конечно, льстил такой читательский восторг, но в то же время я стал опасаться, не свихнется ли Тедди окончательно от моего Ле-Дио.

Теперь это стало для меня способом заработать на кусок хлеба в гораздо большей степени, нежели удовольствием. Писательский труд ассоциируется у меня скорее с искусственным оплодотворением, а не с чувственным наслаждением, смешанным с неким комплексом вины, как в юношеские годы. Все происходит строго по правилам, зафиксированным в договоре с издателем, и пишущая машинка подчас вызывает у меня чувство отвращения. Это меня пугает: я вовсе не претендую на звание Томаса Вулфа наших дней, но все же мне хотелось бы оставаться именно писателем, а не халтурщиком от литературы.

– Только, пожалуйста, без ужасов, – взмолился Верн. – Хватит с меня кошмаров… Хорошо, Горди?

– Там нет никаких ужасов, – успокоил его Крис, – наоборот, это очень веселая история. Немного непристойная, зато веселая… Валяй, Горди, рассказывай. Повесели-ка нас, а то чего-то чересчур мы кислые.

– Это про Ле-Дио? – с надеждой спросил Тедди.

– Какой Ле-Дио, ты, псих ненормальный?! – Крис дал ему легкий подзатыльник. – Это про соревнование по поеданию пирожков.

– Да я ведь не успел еще даже записать эту историю, – начал я упрямиться.

– Плевать, рассказывай давай.

– Что, все хотят слушать?

– Конечно, все, – сказал Тедди. – Рассказывай, кончай ломаться.

– Ну ладно. Дело происходит в одном городке, разумеется, вымышленном, под названием Гретна, что в штате Мэн.

– Гретна? – заулыбался почему-то Верн. – Что это еще за название? В штате Мэн нет никакой Гретны.

– Заткнись ты, придурок, – оборвал его Крис. – Сказали же тебе, что городок этот вымышленный.

– Так-то оно так, да уж больно идиотское название…

– Да вокруг полным-полно идиотских названий, – вполне резонно возразил Крис. – Как тебе, к примеру, нравится поселок Альфред, штат Мэн, или Сако, штат Мэн, или взять хотя бы наш родимый Касл-черти-бы-его-побрали-Рок… Ведь здесь нет ни одного замка[31]. Да большинство названий – идиотские, просто мы к ним привыкли и не думаем об этом. Правильно, Горди?

– Безусловно, – ответил я, хотя, честно говоря, подумал, что Верн прав, и Гретна – совершенно идиотское название. Интересно, чего это ради именно оно пришло мне в голову?

– Так или иначе, в этой самой Гретне, как и у нас, в Касл-Роке, ежегодно праздновали День первых поселенцев…

– День первых поселенцев – это клево, – опять встрял Верн. – Я грохнул в прошлый раз всю свою заначку за год, но зато уж отвел душу… А этот Билли, сукин сын…

– Да заткнешься ты в конце концов?! – рявкнул Тедди. – Дай Горди рассказать.

– Да, конечно, конечно, – заморгал Верн, – пускай рассказывает.

– Валяй, Горди, – подтолкнул меня Крис.

– История вообще-то так себе, – решил я поломаться еще немного.

– А мы другого и не ждем, – утер мне нос Тедди, – но все равно рассказывай давай.

– Ну ладно, уговорили. – Я прокашлялся. – Так вот, на вечер у них там были намечены три крупных мероприятия: раздача яичного рулета для самых маленьких, соревнование по бегу в мешках для ребят постарше – восьми-девяти лет, а также этот самый конкурс – кто больше и быстрее всех слопает пирожков. Да, я забыл представить главного героя. Это был жирный чувак, которого никто терпеть не мог, а звали его Дэви Хоган.

– Намек на Чарли Хогана, да? – не выдержал снова Верн, и Крису в очередной раз пришлось дать ему хорошего тумака.

– Был он одного с нами возраста, весил фунтов так сто восемьдесят, а величали его не иначе как Хоган Задница и шпыняли, кто как только мог.

Физиономии моих слушателей тут же отразили искреннее сочувствие к третируемой всеми Заднице, хотя, уверен, если бы подобный тип вдруг появился в Касл-Роке, все мы, в том числе и я, издевались бы над ним до полного беспредела.

– Наконец Заднице все это надоело, и он решает отомстить своим мучителям. Но каким образом? В День первых поселенцев такая возможность представилась ему в виде конкурса пожирателей пирожков, ведь в этом деле – пожрать – равных ему не было. Кстати, победитель получал приз – пять баксов.

– Все ясно: Задница выигрывает и оставляет всех с носом! – не удержался снова Верн.

– Нет, все гораздо интереснее, – заявил Крис: он знал эту историю. – Замолкни и слушай дальше.

– Ну что такое пять долларов? – продолжал я. – Деньги эти утекут как сквозь пальцы, думал Хоган, а через пару недель если кто и вспомнит о его «подвиге», то только затем, чтобы, повстречав на улице, в очередной раз надавать по шее да еще обозвать при этом: Задница-пожиратель-пирожков.

Слушатели согласно кивнули: а этот Дэви Хоган вовсе не дурак. Я стал рассказывать дальше:

– Тем временем никто не сомневается, что он выиграет соревнование, даже его собственные родители. Более того, они уже заранее положили глаз на его приз.

– Точно, так всегда и бывает, – согласился Верн.

– Поразмыслив таким образом, он проникается ненавистью ко всей этой затее. В конце концов, необыкновенный аппетит – не его вина, тут все дело в обмене веществ и…